Глава 6

    – Пушку на землю!
    – А? – обернувшись, молодой человек увидел стоявшую за забором рыжеволосую девушку с фигуркой и личиком подростка.
    – Узнаёшь?
    – Томоко... Ну, здравствуй, подожди, я сейчас открою...
    – Да нет, я ненадолго...
    – Араши-тян! – На пороге появилась женщина лет сорока с небольшим, одетая в тёмно-синий с белыми звёздами домашний халат, – иди, я уже третий раз ужин разогреваю, оу, а кто это тут у нас?
    – Здравствуйте, Танака-сан.
    – Боже! Томоко Сато-сан... ты жива?!
    – Как видите.
    – А может, пройдёшь в дом...
    – Что это вы все хотите меня туда затащить... – улыбнулась девушка, – я ведь просто пришла увидеться с бывшим парнем и сказать, что зла на него не держу и надеюсь, что он не держит зла на меня, а ещё, что я завязала.
    – Да, спасибо, я ж ведь о тебе недавно вспоминал...
    – Пойду-ка я лучше...
    – Да нет, не надо, сейчас вместе пойдём... – Вообще говоря, Араши, как и все молодые люди, терпеть не мог, когда мать вмешивалась в его дела, и оттого позже он десятки раз прокручивал в своей памяти этот эпизод, пытаясь понять, что заставило его сказать последнюю фразу, ведь если бы молодой полицейский тогда не произнёс этих слов, наш рассказ можно было бы уже заканчивать. – Я просто хочу сказать, Томоко-тян, я очень рад, что ты не только жива, но и гм... – как раз в этот момент свет фар проезжавшего грузовика как-то особенно оттенил лихорадочный румянец на щеках девушки, – в общем, здорова...
    Вечерняя гостья чуть заметно улыбнулась.
    – И ещё, после тех событий я имею полное моральное право тебе не верить, тем более что все как один твои бывшие коллеги говорят нечто подобное после очередного срока или ещё чего-нибудь в этом роде, но я тебе верю, верю, во-первых, потому, что когда-то ты была моей Том-тян, а во-вторых... – на глазах девушки проступили слёзы, но увлечённый собственным монологом Араши, что с ним частенько случалось, не замечал этого, – потому что ТА Томоко точно не пришла бы сюда.
    Будучи больше не в силах сдерживать себя, последняя, закрыв лицо руками, разразилась настоящими рыданиями. Молодой человек сделал было пару шагов в её направлении, но, приблизившись к Томоко почти вплотную, вдруг отлетел метра на два (со стороны могло показаться, что это она его толкнула, – кстати сказать, сам Араши тогда точно так же и подумал, ну что ж, мы ведь очень часто бессознательно интерпретируем нечто необычное так, чтобы оно казалось нам обычным), сама же девушка в слезах убежала куда-то вглубь царства ночных огней, светящихся гораздо ярче звёзд...
    Девушка мчалась, не разбирая дороги, оставляя позади удивлённые взгляды, а порой и возмущённые крики прохожих. «Плачь и беги» – отчётливо говорил в голове девушки какой-то голос, бороться с которым было бесполезно, ибо делать это можно с чем-то инородным, иногда с самой собой, когда одна часть тебя, скажем, хочет одного, а другая – другого, но не когда всё твоё существо, всё, что бы ты не делала, не думала, не чувствовала, словно формы готического собора, стягивающиеся в точку шпиля, неизменно стремится к этому «плач и беги», сливаясь с ним, превращаясь в ничто. Впрочем, кое-что девушка всё-таки чувствовала, ощущение это по природе своей было похоже на боль, но болью не было. Появилось оно у Томоко ещё до того, как на её ресницах заблестели первые солёные капельки, вернее, оно и было главной причиной их появления. Разговаривая с Араши, которому волею случая выпало прожить в этом мире лишний день, та, кто ещё так недавно считала свою силу, как, в общем, и сам факт физического существования, дарованной свыше для свершения мести, вдруг почувствовала, что сила эта вышла из-под контроля в той магистрали, что поднимала её из глубин души. Вдруг образовалась сначала маленькая трещинка, а потом и огромная дыра, через которую вырывался неудержимый поток, способный сокрушить всё на своём пути, враг же её всего лишь открыл посильнее какой-то вентиль, тем самым лишь ускорив разрушение трубы. Девушка почти физически чувствовала, как эта, похожая на горячий кисель субстанция наполняет её тело, только теперь это был не благодатный источник, но потоп, не жизнь, но смерть...
    Очнулась Томоко, сидя с ногами в ночной рубашке на смятой постели. Первой мыслью в её разрывавшейся от боли голове было: «А как я сюда попала»? Ведь, кажется, ещё мгновение назад её обладательница бежала по полным холодных огней и таких же взглядов улицам, а теперь вдруг очутилась здесь. Ну что ж, по крайней мере, она вновь обрела трезвость рассудка.
    – Интересно, получится ли у меня встать? – Неизвестно для кого вслух произнесла молодая волшебница (только вот волшебница ли?), после чего, сделав над собой, как ей показалось, колоссальное усилие, сначала сползла с кровати, встав на четвереньки, после чего поднялась на колени и очень медленно, едва не упав, но всё-таки выпрямилась во весь рост. При этом вся небольшая её комнатка пришла в движение, став похожей на хорошую абстрактную картину, девушку даже затошнило. – Совсем как тогда. – Улыбнулась Томоко, вспомнив, как, находясь, по сути, ещё под наркозом, перелезала с каталки на больничную койку, сопровождаемая ворчанием Юми.
    Теперь надо было добраться до ванной, посмотреть, на что она стала похожа. Но, сделав шаг, последняя едва успела ухватиться за дверную ручку.
    – Та-ак, спокойно! – протянула она, – перерыв на тридцать секунд.
    Медленно сосчитав до тридцати и вспомнив, что быстро что-то делать гораздо легче, чем медленно, девушка, самым нелепым образом открыв дверь, почти с низкого старта бросилась в ванную комнату, где, уже теряя равновесие, уцепилась за раковину. Стоя почти в упоре лёжа, она почувствовала внутри себя какое-то движение, похожее на то, когда утром натощак выпиваешь стакан воды. Давление жизненной силы, упавшее почти до нуля при вчерашней аварии, вновь стремилось к прежним показателям. Похоже, молодому, хоть и измученному, организму за ночь удалось если и не заварить прорыв, то уж во всяком случае, заткнуть его, но долго ли продержится заглушка?..